— Мы унесем его отсюда. И подменим другим.

— Подменим? — недоверчиво переспросил Бубо. — Думаешь, Корин не догадается?

Повертев головой, Отулисса посмотрела в черные глаза Пелли своим светящимся янтарным взглядом.

— Ты думаешь, что наш Корин до того ослабел, что не заметит подмены?

— Возможно, — кивнула Пелли.

— Думаешь или надеешься? — прямо спросила Отулисса.

— Наверное, и то, и другое, — вздохнула Пелли. — Но что нам терять?

Отулисса знала, что она права. Что им терять? В крайнем случае, уголь будет надежно спрятан в тайном месте. Она повернулась к Бубо и спросила:

— У тебя найдется живец, примерно похожий на уголь Хуула?

— Примерно похожий? — Бубо задрал коготь и как следует поскреб голову между надбровными кисточками. — Пожалуй, что нет, но я попробую зарядить огоньком один подходящий уголек.

Зарядить огоньком на языке кузнецов означало раскалить уголь до такой степени, чтобы изменить его внутреннюю структуру, позволив на какое-то время светиться с большей интенсивностью.

Бубо подошел к одной из угольных куч и при помощи щипцов вытащил уголь.

— Вот он, красавец!

В клещах был зажат пылающий уголь. В самой его глубине, в желудке, горел язычок голубого пламени, окруженный пульсирующим зеленым ободком. Казалось, сам воздух вокруг угля начал слегка потрескивать от напряжения. Они все это почувствовали. Стоило углю Хуула отделиться от остальных живцов в куче, как его сила стала еще более очевидной. Поразительно, но все это время Бубо спокойно жил в своей кузнице, не испытывая никакого вредного воздействия угля. Но ведь Бубо был кузнец. Его закаленный желудок был более устойчив к чарам угля, тем более когда тот был смешан с другими живцами, игравшими роль щита.

— Вот эту зелень будет непросто подделать. Она ведь не простая, а цвета волчьих глаз! — пробурчал Бубо. Он говорил о волках края Далеко-Далеко, которые на протяжении столетий охраняли уголь, спрятанный в жерле вулкана Хратгар. — Но кто знает, авось Корин и не заметит.

— Нужно поскорее унести уголь с острова, — сказала Отулисса. — Как вы думаете, где мы его спрячем?

— Во Дворце туманов! — не задумываясь, ответила Пелли.

Отулисса закрыла глаза. Она ждала, что Пелли это предложит. Пелли никогда раньше не бывала во Дворце туманов. Бесс вряд ли обрадуется появлению еще одной непрошенной гостьи, но, похоже, другого выхода у них не было. Отулисса с удовольствием отнесла бы уголь сама, но они с Фриттой уже столько раз отлучались с острова, перетаскивая книги, что ее новое исчезновение могло вызвать подозрения Стриги. Пелли отлично летала, и если она отправится в путь немедленно, то никто даже не заметит ее отсутствия.

— Ладно, я дам тебе все координаты. Но лететь нужно прямо сейчас. А ты, Бубо, найди подходящий уголь и начинай заряжать его огнем.

— Я уже присмотрел один уголек. Но тут вот какое дело — если Пелли полетит с углем Хуула, нам придется положить его в очень прочный тубус, да хорошенько присыпать другими живцами, чтобы защитить ее от воздействия этого угля.

— А у тебя осталась шкатулка, в которой мы раньше хранили уголь?

— А как же! Тут она где-то.

— В таком случае, тебе лучше все приготовить заранее. Корин может в любое время прийти за углем.

При этих словах у Отулиссы болезненно сжался желудок. Как такое могло случиться? Она ведь так верила в Корина! Она была его первой учительницей в Дали. Она учила его добывать угли. Конечно, Корин был прирожденным угленосом и все ловил на лету, но все-таки… Отулисса своими глазами видела, как Корин совершил свой фантастический нырок в жерло вулкана Хратгар и вылетел оттуда с зажатым в клюве углем. При этом он даже перышки опалить не успел! Но теперь он, образно выражаясь, закоптился с клюва до хвоста, был полностью ослаблен и до неузнаваемости изуродован загадочной голубой совой, на беду появившейся на Великом Древе.

Глава XIX

Запах хагсмира

До самого утра Бубо работал в своей кузнице, заряжая уголь. Теперь он отложил клещи и задумчиво смотрел на занимающийся рассвет. Ему всегда казалось, что первый свет похож на холодный уголь, встающий над горизонтом. Вскоре солнце раскалит его добела, и тогда наступит настоящее утро. Для Бубо все на свете было похоже на угли, золу и пламя. Это были главные инструменты его жизни, ими он измерял весь окружающий мир. Но когда Отулисса рассказала Бубо о клочках обгорелой бумаги и книгах, которые они с Фриттой унесли с острова, чтобы спасти от сожжения, старый кузнец был потрясен. Никогда раньше он не думал о том, что огонь может пожирать бумагу и пергамент. Железо, металлы — вот для чего нужен добрый кузнечный огонек! Пламя горна раскаляет их докрасна, размягчает, позволяя молоту ковать их, создавая нечто новое, до сих пор не существовавшее в мире. Но сжигать бумагу? Какой в этом смысл? Она же только испортится, вот и все. Металлы — серебро, железо, золото и прочие благородные материалы — были достойными противниками кузнечного молота, они покорно вспархивали на насест наковальни, готовясь принять удары. Но у бумаги и пергамента было совсем другое достоинство. Они были чистым материалом, готовым с той же покорностью принимать росчерки птичьего пера, обмакнутого в чернила, или кисти, набравшей капельку краски на кончик. При чем тут огонь? Нет, сжигать книги было неправильно. Бубо так глубоко ушел в свои мысли, что не заметил приближающегося цоканья когтей по камням снаружи.

— Бубо?

Кузнец обернулся. «Корин? Быстро же ты объявился!»

— Корин! Что привело тебя ко мне?

Значит, Пелли была права. Как хорошо, что он успел зарядить поддельный уголь!

— Бубо, пришло время забрать у тебя уголь. Я — король. Уголь принадлежит мне. — Корин говорил очень сбивчиво, громоздя один довод на другой. Бубо решил, что будет неправильно отдать ему уголь без колебаний. Это могло вызвать подозрения, так что лучше для виду немного поупираться.

— Ты обсудил это со стаей?

— Стаи нет на острове, и ты об этом знаешь, — с некоторой резкостью ответил Корин.

— Ну… это… Может, подождать чуток, пока они вернутся? Обсудили бы все, честь по чести, а потом и решили?

— Нет, я не вижу никакого смысла в ожидании, — покачал головой Корин. Бубо показалось, будто черные глаза короля утратили живой блеск, став совершенно тусклыми. Можно было подумать, что король подвергся лунному ослеплению!

— Ох, даже не знаю, Корин.

— Я — твой король. Тебе не нужно ничего знать, это сделаю за тебя я.

Эти слова, произнесенные тусклым, холодным голосом, напугали Бубо даже сильнее, чем требование отдать уголь.

— Ладно, — вздохнул он. — Как скажешь.

Корин ничего не ответил. Достав ларчик в форме слезы, Бубо взял в когти клещи и, подойдя к угольной яме, сделал вид, будто роется в ней, а затем вытащил поддельный уголь. Стараясь не смотреть на Корина, Бубо молча взмолился Глауксу. Честно признаться, Бубо не умел молиться. Даже обращаясь к Глауксу, он с трудом удерживался от своих обычных грубых словечек. Его молитвы больше напоминали удары молота по наковальне, чем смиренную просьбу. «Енотий помет! Дай мне провернуть это дело, Глаукс! — просил кузнец. — Страшно подумать, какой поднимется скандал, если он распознает эту фальшивку!» Затем он поспешно бросил уголь в ларец, не давая Корину возможности как следует рассмотреть свое сокровище. Больше всего Бубо тревожил зеленый отсвет, отсутствовавший в поддельном угле.

— Ну вот, — буркнул он, вручая ларец Корину. Король взял его, избегая смотреть Бубо в глаза.

— Не тревожься, Бубо. Я теперь очень изменился. Старый кузнец едва удержался, чтобы не брякнуть: «А то я не вижу!» Однако он заставил себя крепко сжать клюв. Корин уже выходил из кузницы, когда Бубо резко окликнул его:

— Корин!

На этот раз Корин все-таки посмотрел на него, и Бубо заглянул ему прямо в лицо своими горящими золотыми глазами.

— Ты уж правильно распорядись этим угольком, Корин. Не ошибись.